В предыдущей статье цикла я описывала, как в 1977 и 1978 годах свеженький, зеленый выпускник заочного отделения юрфака АзГУ Гасан Мирзоев, при поддержке своей "команды" однокурсников-друзей, члена "коалиции не-блатных"
- Махмуда Мамедгулиева, из охранника Гейдара Алиева ставшего его зятем и сразу начальником охраны, и
- Владимира Игонина, ставшего за 6 лет после окончания юрфака АзГУ в 1972 году (пока Мирзоев ходил в армию с выпускного курса юрфака) инструктором отдела ЦК КП Азербайджана - опять же, первым секретарем ЦК КП Азербайджана был тесть Махмуда Мамедгулиева, вся карьера которого была связана с КГБ,
- в 1977 году - статус адвоката, без прохождения требуемой по закону стажировки и
- в 1978 году - должность главы самой крупной юридической консультации в Баку и в Азербайджане, и
- монополию на "первичное" представление интересов граждан.
Но получил он в 1978 году из рук своих друзей не только жирный кусок рынка.
Еще он получил приказ - незаконный, неэтичный, аморальный для Мирзоева как адвоката - приказ на участие в определенном расстрельном деле - в котором Мирзоеву была отведена Гейдаром Алиевым совершенно определенная роль, подвести под расстрел совершенно определенных людей, роль, которую Мирзоев выполнил.
Пятерых расстреляли на основании показаний его клиента Вазгена Саакяна (по книге Мирзоева "Ощущение справедливости", 1999) или Саакова (по книге Мирзоева "Мой завет", 2007), подельника в этом расстрельным деле, который сам вместо расстрела получил 8 лет, превратившихся в 3 года с учетом 5 лет, проведенных до суда в СИЗО, где клиента Мирзоева, чтобы помочь Мирзоеву в осуществлении своей "миссии", пытали.
Как всегда, в книгах своих Мирзоев приводит ключевые факты, на основании которых и можно сделать заключение о его участии в этом деле - но врет в выводах об этичности и законности своих поступков. Но в связи с громкостью того дела и результатом (пять невинно расстрелянных) в пору перестройки появились рассказы и других (высокопоставленных) свидетелей того дела. И данная статья была написана на основании нескольких источников, а не только книг Мирзоева.
Задачей Мирзоева от клана Алиева было - с помощью своих друзей, "коалиции не-блатных", и показаний своего пытанного (возможно, и друзьями - членами "коалиции") клиента подвести под смертный приговор не кого-нибудь, а "долгие годы популярных у бакинцев"
- Начальника следственного отдела прокуратуры Азербайджана Ибрагима (Саши) Бабаева и
- Искендера Кулиева, работника отдела по надззору за исполнением судебных решений генеральной прокуратуры Азербайджана и сына бывшего председателя Совета Министров Азербайджанской ССР Теймура Кулиева
(Заметим, что информация о "деле прокуроров" дается на статью от 12 марта 2003 года азербайджанского журналиста-бывшего-диссидента Эйнуллы Фатуллаева. Гейдар Алиев тогда еще был жив, он умер 12 декабря 2003 года.
Причем подвести этих людей под смертную казнь - как якобы покрывающих "цеховиков", причем цеховиков-трикотажников (смертная казнь для "цеховиков" была введена Брежневым в 1961 году) было только одним элементом многоходовки опытного интригана Гейдара Алиева.
С помощью угрозы смертной казни - и предложения помилования взамен на показания определенного рода - у фронтовика Саши Бабаева пытались получить показания, чтобы отправить под расстрел генерального прокурора Азербайджана Гамбоя Мамедова, имевшего на Гейдара Алиева давний (с 50-х годов) компромат (упоминалось изнасилование и самоубийство), плюс компромат свежий на тот момент, и писавшего на Гейдара Алиева рапорты в Москву, тоже фронтовика.
По информации следователя по особо важным делам по делу Мамедова Владимира Калиниченко
(Книга "Дело о 140 миллиардах, или 7060 дней из жизни следователя", впервые издана была в 1998 году, и первый тираж на полки магазинов не попал, был скуплен полностью, по сведениям Калиниченко, горским же евреем из того же Баку Тельманом Исмаиловым, чей бизнес начал успешно продвигаться в Москве в 1987 году, в последний год присутствия на верхушке правительства СССР Гейдара Алиева, и в первый год работы госарбитром города Москвы горским евреем Гасаном Мирзоевым, назначенным на эту должность - по случайному совпадению - только что назначенным госарбитром СССР бывшим прокурором по делу Саши Бабаева Виктором Найденовым, который через месяц после назначения Мирзоева госарбитром Москвы благополучно скончался в возрасте 55 лет)
в результате фронтовик Саша Бабаев отказался купить свою жизнь у команды друзей Мирзоева-алиевцев ценой жизни своего босса-фронтовика Гамбоя Мамедова - и был расстрелян, расстрелян в присутствии "коалиции не-блатных" Гасана Мирзоева, оговоренный клиентом Гасана Мирзоева, подельником в процессе, причем в одной своей книге ("Ощущение справедливости", 1999, стр. 34) Мирзоев указывает фамилию своего клиента в этом деле и как Саакяна ("Ощущение справедливости", 1999, стр. 37), и как Саакова ("Мой завет", 2007, стр. 16, фамилия "Сааков" упоминается на одной странице 4 раза).
Кстати, такая деталь из биографии Гейдара Алиева, казнившего по сфабрикованному им же делу фронтовика Сашу Бабаева, за то, что он не захотел подставить под казнь своего начальника, тоже фронтовика Гамбоя Мамедова.
1 сентября 1939 года Алиев поступил на архитектурный факультет Азербайджанского индустриального института в Баку.
10 мая 1941 года Гейдару Алиеву исполнилось 18 лет, призывной возраст.
22 июня 1941 года грянула Великая Отечественная война.
Но Гейдара Алиева на фронт не призвали. Гейдар Алиев ушел из института и возглавил, в возрасте 18 лет, отдел НКВД Нахичеванской АССР - это нужно было "заслужить".
В 1944 году, пока Бабаев и Гамбоев воевали, Гейдар Алиев продолжал делать карьеру - начал работать в КГБ.
В 1945 вступил - за "заслуги", понятное дело, в партию.
Через 3 года после окончания войны и вступления в партию сделал прыжок в карьере через постель, связанный - как и у друга Мирзоева Махмуда Мамедгулиева (который через постель дочери ЦК КП Азербайджана получил в конце концов должность посла и замминистра иностранных дел) - с женитьбой в 1948 году на дочери члена ЦК КП Азербайджана Азиза Алиева, Зафире Алиевой, после чего Гейдар Алиев был моментально вознесен на должность начальника 5-го управления Министерства госбезопасности Азербайджана, и карьера его понеслась ввысь с космической скоростью.
Так что к фронтовикам у Алиева могло быть особое отношение, так как сам он был "тыловой крысой", причем крысой самой неуважаемой, карьеристом и лизоблюдом, который предпочел преследовать своих сограждан в тылу вместо того, чтобы, как Саша Бабаев и Гамбой Мамедов, идти на фронте под пули. Поэтому - чужими руками - вогнал пулю во фронтовика Сашу Бабаева уже в мирное время, ни за что.
И пытался сделать то же с фронтовиком Гамбоем Мамедовым.
А Искендер ("Изя") Кулиев был расстрелян - по сведениям разнообразных источников - просто за то, что мог "слишком много знать".
Дача его отца, бывшего председателя Совета министров Азербайджанской ССР Теймура Кулиева, располагалась рядом с дачей тестя Гейдара Алиева, члена ЦК КП Азербайджана Азиза Алиева.
Все авторы, пишущие об этом деле, сходятся на мысли, что рядового сотрудника прокуратуры по исполнению судебных решений Гейдар Алиев мог стремиться расстрелять только по личным мотивам:
у Исика Кулиева не было никаких рычагов воздействия на цеховиков и он никак не мог им помочь.
Причем, как пишет Владимир Калиниченко, не было возбуждено уголовных дел на кого-либо из цеховиков, с кого якобы Саша Бабаев и Исик Кулиев собирали "дань" в обмен на "услуги", за которые были расстреляны, и в материалах дела не было сведений о сборщиках этой дани.
Иначе говоря, дело было сфабриковано, а по поводу Исика Кулиева мотивом фабрикации могли быть только личные соображения Гейдара Алиева и имеющиеся у него на руках "ориентировки КГБ". Вполне возможно, что Кулиев что-то знал о тесте Гейдара Алиева и даже о самом Гейдаре Алиеве, бывавшем на даче у тестя.
И поплатился за это жизнью.
"В 1976 году я окончил заочное отделение юридического факультета Азербайджанского государственного Университета им. С.М. Кирова. Это были золотые годы. А вот потом наступили годы, когда нужно было отдавать: отдавать народу, как ни патетично это звучит. Мы воспитаны в традициях уважения к родине, к народу и своим предкам. Я не знаю, чего тут больше - национального или общечеловеческого. Но по-моему, служение высшим нравственным заповедям, которые дает нам вера, это и есть главная традиция времен и народов. Я старался жить именно так.
А вот адвокатом я стал, уже имея большой опыт и жизненный, и юридический, так как прошел огонь и воду и на заводе, и в армии, и в милиции, и на предприятии, и, между прочим, в представительных органах, будучи избранником народа. И только в 1977 году я стал адвокатом, а чуть позже - заведующим юридической консультацией № 13 г. Баку.
- А в какой период Вашей жизни вы решили, что станете адвокатом?
- Адвокатура в те годы была единственным местом, где юрист мог реализовать свои знания вне подчинения идеологии. Относительно, конечно. В июле 1976 года я, наконец, получил долгожданный диплом об окончании юрфака. Я уже работал и юристом министерства, и даже в военной прокуратуре. Но работа там не утоляла мою жажду, как сухая вода.
И тогда я решил идти в адвокаты. Дадаш Мирзоевич Асанов, министр строительства автомобильных дорог Азербайджанской ССР, не стал меня отговаривать или совестить. Первый завел речь о том, что всё, что требуется от него, он выполнит - даст мне самую достойную характеристику в коллегию. И отец, как мне показалось, наконец, вздохнул свободно. Он как будто бы понимал, что к моему характеру подходит именно адвокатская стезя, но никогда не пытался давить.
В апреле 1977 года я без стажировки был принят членом коллегии адвокатов Азербайджанской ССР и направлен на работу вначале в юридическую консультацию № 6 г. Баку, а через несколько месяцев спустя - в элитную городскую юридическую консультацию № 15, а ещё спустя пару месяцев, в начале 1978 года меня назначили заведующим юридической консультацией №13 г. Баку в Шаумяновском районе."
А вот адвокатом я стал, уже имея большой опыт и жизненный, и юридический, так как прошел огонь и воду и на заводе, и в армии, и в милиции, и на предприятии, и, между прочим, в представительных органах, будучи избранником народа. И только в 1977 году я стал адвокатом, а чуть позже - заведующим юридической консультацией № 13 г. Баку.
- А в какой период Вашей жизни вы решили, что станете адвокатом?
- Адвокатура в те годы была единственным местом, где юрист мог реализовать свои знания вне подчинения идеологии. Относительно, конечно. В июле 1976 года я, наконец, получил долгожданный диплом об окончании юрфака. Я уже работал и юристом министерства, и даже в военной прокуратуре. Но работа там не утоляла мою жажду, как сухая вода.
И тогда я решил идти в адвокаты. Дадаш Мирзоевич Асанов, министр строительства автомобильных дорог Азербайджанской ССР, не стал меня отговаривать или совестить. Первый завел речь о том, что всё, что требуется от него, он выполнит - даст мне самую достойную характеристику в коллегию. И отец, как мне показалось, наконец, вздохнул свободно. Он как будто бы понимал, что к моему характеру подходит именно адвокатская стезя, но никогда не пытался давить.
В апреле 1977 года я без стажировки был принят членом коллегии адвокатов Азербайджанской ССР и направлен на работу вначале в юридическую консультацию № 6 г. Баку, а через несколько месяцев спустя - в элитную городскую юридическую консультацию № 15, а ещё спустя пару месяцев, в начале 1978 года меня назначили заведующим юридической консультацией №13 г. Баку в Шаумяновском районе."
Про неподчинение идеологии Мирзоев, конечно же, врет - если бы он не подчинялся идеологии, не вступил бы в армии в КПСС и не принял бы из рук своего близкого друга, зятя первого секретаря ЦК КП Азербайджана, в подарок самую крупную юрисконсультацию в Баку, вкупе с монополией на большой сектор рынка юридических услуг.
Про приход в адвокатуру, будучи уже "избранником народа", Гасан Мирзоев тоже врет - депутатом поселкового совета народных депутатов он стал только в 1978 году, после того, как стал адвокатом - подарок одновременно с подарком-консультацией, подарком-монополией для этой консультации и сопряженной с подарками нагрузкой - приказом подвести под расстрел неугодных Гейдару Алиеву людей.
Напоминаю, что Гасан Мирзоев - в будущем депутат Госдумы 3-го созыва, где он, единственный горский еврей - депутат Госдумы,
совместно со своим близким другом, тем же Владимиром Игониным,
- однокашником по юрфаку, членом "коалиции не-блатных",
- соратником по работе в милиции,
- помогшим Мирзоеву в качестве инструктора ЦК КП Азербайджана в 1978 году получить в свое распоряжение самую большую юридическую консультацию в Баку - и монополию на представление "первичных интересов" граждан вкупе к ней,
- перетащенным в 1987 году Мирзоевым, вместе со всей остальной "коалицией не-блатных" - Анатолием Хорошевым и Владимиром Богомоловым ("Мой завет", 2007, стр. 10), а близкий друг Махмуд Мамедгулиев уже и так был в Москве, начальником охраны и зятем Гейдара Алиева, с 22 ноября 1982 года по 21 октября 1987 года - всемогущего члена Политбюро ЦК КПСС,
- ставшим вице-президентом Гильдии российских адвокатов, основанных Мирзоевым,
написал и протащил для Путина - уже в Москве - свою (и путинскую) версию Закона об адвокатуре ("Мой завет", 2007, стр. 55, 66).
В деле Саши Бабаева и Изика Кулиева у Владимира Игонина, инструктора ЦК КП Азербайджана, друга зятя Гейдара Алиева, обеспечившего для Мирзоева предварительный подарок перед расстрельным делом Бабаева-Кулиева, должность главы крупнейшей юридической консультации в Баку, с монопольным куском юридического рынка - была дополнительная роль: одновременно следователя и прокурора, присутствующего в конце концов при расстреле Бабаева и Игонина, совместно с другими близкими друзьями Мирзоева и членами "коалиции не-блатных".
"Мой завет", 2007, стр. 17:
"Странная у нас профессия. Похожа на профессию артиста. Входя в храм правосудия, мы должны абстрагироваться от той жизни, которая осталась там, за стенами. Ведь следователями, хоть и не главными, по этому делу были мои лучшие, повторю, самые лучшие друзья, что называется, "неразлейвода", верные мои соратники, однокашники: Владимир Игонин, Владимир Богомолов, Анатолий Хорошев. … Получается, разные были у нас с моими друзьями процессуальные позиции, можно сказать, противоположные. С одной стороны, доверие, которое я испытывал и испытываю к этим людям, совершенно исключало недоговорки, плетение сетей, интриги. А с другой - как же трудно было сохранять тогда адвокатскую тайну, как трудно было не кипятиться в горячих спорах, чтобы поколебать позицию моих однокурсников. Но они выполняли свою работу, причем так ответственно и достойно, что я снимаю перед ними шляпу. Именно им выпало присутствовать во время казни других обвиняемых по этому делу, а это потом всю жизнь разъедает память. Прокуроры обязаны были наблюдать за ходом "приведения в исполнение...", чтобы гарантировать своим личным присутствием, что не случится замены приговоренного и ему не облегчат уход, не устроят побег".
Мирзоев даже не пытается объяснить присутствие своих друзей-"неразлейвода" в одном и том же расстрельном деле, куда тесть одного из друзей (он же благодетель Мирзоева и заинтересованное по соображениям личной мести в расстреле лицо, Гейдар Алиев) "порекомендовал"/назначил именно адвоката Мирзоева, и, конечно же, "против его воли" ("Ощущение справедливости", 1999, стр. 37).
Как Мирзоев вошел в это расстрельное дело в качество адвоката - отдельная история, в которой присутствует не один, а несколько конфликтов интересов и нарушение закона, которыми пренебрег Мирзоев, чтобы исполнить приказ своего хозяина - Гейдара Алиева, в обмен на полученные подарки.
Помните - "Это были золотые годы. А вот потом наступили годы, когда нужно было отдавать: отдавать народу, как ни патетично это звучит".
"Отдавать" за "золотые годы" (прошлые, настоящие и будущие) нужно было не народу, а конкретно источнику подарков, Гейдару Алиеву.
Мирзоев попал в расстрельное дело Саши Бабаева и Исика Кулиева, представлять их подельника, ставшего свидетелем обвинения, Вазгена Саакова - в обход закона, правил адвокатской этики и элементарных моральных общечеловеческих норм.
1. Нигде в его книгах не упоминается, что он-таки получил ордер на представление интересов клиента в этом деле от коллегии адвокатов Азербайджана. Зато упоминается, что он был "рекомендован ЦК КП Азербайджана" - где первый секретарь был
(а) заинтересованным в расстреле лицом, причем по соображениям личной мести - и в отношении Кулиева, и в отношении Бабаева, и в отношении Мамедова, под которого он копал через Бабаева,
(б) тестем близкого друга Мирзоева Махмуда Мамедгулиева,
(в) работодателем другого близкого "неразлейвода" друга Мирзоева Владимира Игонина - работавшего инструктором отдела ЦК КП Азербайджана,
(г) благодетелем Мирзоева, только что подарившим Мирзоеву, зеленому выпускнику заочного факультета юрфака,
- статус адвоката без стажировки,
- должность главы самой крупной в столице Азербайджана юридической консультации, и плюс -
- монополию к этой должности на большой сектор рынка.
Такое назначение - которое Мирзоев определяет как "большую честь" - совершенно явно можно квалифицировать как приказ хозяина отрабатывать подарки, приказ, который Мирзоев и его команда друзей-следователей-прокуроров - выполнил.
Но Мирзоев о точно таких же собственных действиях пишет в своей книге с упоением и рассказывая, что это дело стало для него профессиональным трамплином, потому что после него "его имя стало более узнаваемым" ("Ощущение справедливости", 1999, стр. 16).
И московская палата, дружбан Мирзоева Резник,
даже не думает призвать Мирзоева к ответу "за старые дела".
Наоборот, Генри Резник, тоже бывший следователь, пришедший в адвокатуру под 50 лет - и возвысившийся тоже на расстрельном деле, и на расстрельном деле цеховиков-трикотажников, пишет Мирзоеву оды на юбилеи:
2. Дело было расстрельное, а у Мирзоева был стаж адвокатской деятельности меньше года, при этом у него не было никакого опыта в представлении клиентов в расстрельных делах.
Отсутствие опыта Мирзоев признает:
Отсутствие опыта Мирзоев признает:
3. Мирзоев был назначен в дело - что он признает - по просьбе следователей.
4. Следователями (и одновременно прокурорами - "Мой завет", стр. 55, 66) в деле были друзья "неразлейвода" Мирзоева".
5. Гейдар Алиев "позолотил пилюлю" Мирзоеву, не просто потребовав от него стать пособниками палачей невинных людей, но и дав ему возможность насладиться процессом.
Дело в том, что изо всех адвокатов Азербайджанской коллегии для представления подельника Саши Бабаева и Исика Кулиева, на основании показаний которого (полученных под пытками - чего Мирзоев не скрывает) в деле о цеховиках-ТРИКОТАЖНИКАХ был выбран Гасан Мирзоев, внук владельца тех самых трикотажных фабрик, на которых подсудимые получали предположительно незаконный доход.
Это были те самые фабрики, которые дед Мирзоева Натан Ёвдо в 1920-м году сдал большевикам, сам к ним примкнув в качестве комиссара, чтобы сохранить жизнь себе, семье, чтобы сохранить себе особняк на Чадровой улице в центре Баку и чтобы либо сохранить, либо награбить тазы бриллиантов, которые, как признает Мирзоев, бабушка продавала, "чтобы накормить детей".
То есть, у Мирзоева был личный мотив стремиться утопить людей, получающих доходы на фабриках, которые были отняты у его семьи и должны бы были по праву принадлежать ему, а не государству.
Гасан Мирзоев знал о том, что это были фабрики его семьи, и обсуждал этот вопрос при назначении адвокатом в это дело.
"Ощущение справедливости", 1999, стр. 33-34:
"Однажды ранней весной в моем кабинете раздался телефонный звонок. Я взял трубку. Звонил первый заместитель Генерального прокурора республики. Секретарь прокуратуры назвала его имя и соединила, не дав опомниться.
- Гасан Борисович?
- Здравствуйте, Павел Николаевич, - как можно почтительней сказал я. - Слушаю вас (sic).
- Ты газеты читаешь?
- Какие газеты? - не понял я.
- О деле прокуроров слышал?
- А! Конечно, - я уже понял, куда он клонит, сердце мое сжалось от ожидания неминуемого назначения. - Громкое дело.
- В ЦК предложили твою кандидатуру как одну из наиболее подходящих. Будешь защищать главного свидетеля.
- Как свидетеля?
- У нас шестнадцать обвиняемых - все бывшие прокурорские работники: Кулиев, Бабаев... И есть такой Саакян. Свидетель обвинения и сам обвиняется в организации подпольного трикотажного цеха.
- А! Знаю, да, да. - Я засмеялся непроизвольно.
- Что ты смеешься? Ты понимаешь, какая честь тебе оказана?
- Извините. Это я вдруг вспомнил, что все мои предки вели в Азербайджане трикотажное производство, теперь уже можно об этом говорить.
- Ну, фабрики теперь - государственные, а работают на них, похоже, все те же баи. Мы тебя не по родословной выдвигали, а по профессиональному признаку. Подъезжай в следственный изолятор КГБ, пропуск на тебя заказан. Оформи только ордер на ведение этого дела. Твой подзащитный Саакян, фактический руководитель цеха в Маштагинском районе. Сначала зайди к следователю. Возьми дело, почитай.
- Сколько дней уже мой подзащитный в камере?
- Дней? Полтора года! - фыркнул прокурор. - И не перестарайся. Дело решенное, сам увидишь! Держи со мной связь."
Адовкат Мирзоев ЗАСМЕЯЛСЯ, разговаривая с ПРОКУРОРОМ о расстрельном деле трикотажников, получавших доходы с фабрик его деда.
- ЦК КП Азербайджана предложил его кандидатуру "как наиболее подходящую.
- Заместитель генерального прокурора республики звонит Мирзоеву с "неминуемым назначением", говорит, что он ("мы") выбирал ("выдвигал") Мирзоева как авдоката в дело,
- Дело должно находиться в компетенции ОБХСС, но почему-то его потенциальный клиент сидит в следственном изоляторе КГБ ("родном" ведомстве его покровителя Гейдара Алиева) - полтора года по версии первой книги Мирзоева и 5 лет по версии второй книги Мирзоева,
- Генпрокуратура еще до звонка адвокату Мирзоеву заказала для него пропуск в следственный изолятор КГБ, зная, что он не посмеет отказаться от "назначения",
- Пропуск Генпрокуратурой для Мирзоева был заказан еще до получения ордера на представление клиента от коллегии адвокатов Азербайджана - и ордер ему предлагают получить как простую формальность, пост-фактум, чтобы создать впечатление легальности незаконного назначения адвокатом в дело по выбору заинтересованного лица (секретаря ЦК КП Азербайджана, благодетеля адвоката и тестя его близкого друга), следователей и прокуроров,
- При назначении прокурором и заинтересованным лицом (Гейдаром Алиевым) в дело адвоката Мирзоева, прокурор дает адвокату инструкцию "не перестараться", так как "дело уже решенное" - до суда.
И Мирзоев соглашается!
И не только соглашается.
1. Он активно работает для проведения приказа Алиева - обеспечить казнь Бабаева и Кулиева показаниями своего клиента - даже когда его клиент сообщает ему о том, что его пытают:
"Однажды на встречу со мной Саакян пришел взволнованный и сообщил, что хочет сделать заявление:
- Я подписал все показания. Они пытали меня. Вы, конечно, будете презирать меня. Но я не боюсь умереть. Я не ради этого... Я боюсь боли.
И он как-то неловко-судорожно выгнулся при этих словах, и лицо его перекосилось. И тут только я понял, что передо мной жертва режима: и в духовном, и в физическом смысле.
- Они избивают изощренно, почти нет синяков"
- Мирзоев не заявляет никаких протестов, и, напротив, советует своему клиенту не отказываться от полученных от него под пыткой на следствии в СИЗО КГБ показаний:
"Подумайте, представьте, судьи возьмут ваше (sic) дело, увидят, что вы (sic) меняли свои показания, сделают вывод о сомнительности и первых, и последних показаний. Отказ от своих показаний, данных на предварительно следствии, будет говорить не в вашу (sic) пользу" ("Ощущение справедливости, стр. 37).
2. И - вместе со своими друзьями "неразлейвода" с вуза, следователями-прокурорами в этом деле (а Владимир Игонин - еще и инструктор отдела ЦК КП Азербайджана, то есть, прямой представитель Алиева в стороне обвинения) еще и развлекают прокурора, присланного из Москвы для наблюдения за этим делом, Виктора Найденова - чье назначение Мирзоева госарбитром города Москвы в 1987 году, за месяц до своей смерти в 55 лет, перетащит в Москву всю команду, и Мирзоева, и его друзей - "неразлейвода", которым "пришлось", бедненьким, присутствовать при казни Саши Бабаева и Исика Кулиева, наблюдая за совместным делом своих рук.
"Ощущение справедливости", 1999, стр. 17:
"... когда приехал высокий прокурор из Москвы, ребята сообщили мне пожелание самого главного следователя о том, что совместными усилиями надо продемонстрировать азербайджанское гостеприимство. Мы были бы не мы, если бы не вывезли прокурора "на барашка", в уютное загородное местечко. Тем более (sic) что для защиты главного свидетеля обвинения я был приглашен не по своей воле, а был назначен."
Там же, стр. 18:
"Вот они и позвали меня, уверенные в том, что эти посиделки не нарушат профессиональной этики. Прокурор из Москвы интересен всем. Так мы познакомились с Виктором Васильевичем Найденовым.
Всем было очевидно, что расстрел, который грозил обвиняемым, будет показательным..."
Это друзья Мирзоева-"неразлейвода" были "уверерны, что эти посиделки не нарушат профессиональной этики".
О собственном своем мнении относительно профессиональной этики в этой ситуации он не говорит - а говорит о том, что действовал как человек подневольный:
"Мы были бы не мы, если бы не вывезли прокурора "на барашка", в уютное загородное местечко. Тем более (sic) что для защиты главного свидетеля обвинения я был приглашен не по своей воле, а был назначен."
У этого человека, патриарха российской адвокатуры, который,
"Вот они и позвали меня, уверенные в том, что эти посиделки не нарушат профессиональной этики. Прокурор из Москвы интересен всем. Так мы познакомились с Виктором Васильевичем Найденовым.
Всем было очевидно, что расстрел, который грозил обвиняемым, будет показательным..."
Это друзья Мирзоева-"неразлейвода" были "уверерны, что эти посиделки не нарушат профессиональной этики".
О собственном своем мнении относительно профессиональной этики в этой ситуации он не говорит - а говорит о том, что действовал как человек подневольный:
"Мы были бы не мы, если бы не вывезли прокурора "на барашка", в уютное загородное местечко. Тем более (sic) что для защиты главного свидетеля обвинения я был приглашен не по своей воле, а был назначен."
У этого человека, патриарха российской адвокатуры, который,
- в качестве депутата Госдумы, совместно с палачом Бабаева и Кулиева Владимиром Игониным написал и протащил, в согласовании с Путиным, близким другом горского еврея Ильгама Рагимова, нынешний закон об адвокатуре, который
- создал и раздает (включая и самому себе - и, конечно же, нужным для своего бизнеса людям во власти, со своей дочерью в качестве продюсера этого шоу) "адвокатские Оскары", который
- создал коммерческую академию адвокатуры - и присваивает себе, своей жене и нужным себе людям ученые степени и звания, кандидатов, докторов наук, член-корров и академиков,
- у которого одна из самых больших, если не самая большая, юридических фирм в Москве и стране (16 тысяч человек, по его собственным сведениям) -
у этого человека ПОЛНОСТЬЮ отсутствуют элементарные представления не только об "адвокатской этике", но и о человеческой морали.
Подумайте сами.
- Главный следователь высказывает "пожелание" другим следователем "свозить" проверяющего из Москвы прокурора за город, "на барашка", в "уютное место" - учитывая, что прокурора из Москвы прислали, чтобы не допустить именно того, что заместитель генерального прокурора сказал Мирзоеву при его "назначении" в дело - что дело уже "решенное";
- Друзья-"неразлейвода" следователи (и прокуроры) в деле передают это "пожелание" главного следователя своему другу - авдокату не просто свидетеля обвинения, а одного из подельников, идущего на вышку (в своей книге "Мой завет" Мирзоев хвастается, что "вышло так, что мое имя стало после этого дела узнаваемым, а вот подзащитный мой остался жив" - "Ощущение справедливости", 1999, стр. 16);
- адвокат с готовностью и даже с радостью воспринимает приказ следователя свозить прокурора из Москвы "на барашка" в уютное загородное местечко в компании со своими друзьями, другими следователями и прокурорами по тому же делу, причем один из друзей - инструктор отдела ЦК КП Азербайджана (наемный работник заинтересованного в расстреле лица, Гейдара Алиева),
- адвокат Мирзоев говорит, что "мы были бы не мы" (объединяя себя с друзьями-"неразлейвода"-следователями и прокурорами по тому же расстрельному "решенному" делу, где "решенности" этого дела ЭТИ САМЫЕ СЛЕДОВАТЕЛИ добивались ПЫТКАМИ его собственного клиента), если бы НЕ свозили прокурора из Москвы "на барашка в уютное загородное местечко" - и ОСОБЕННО потому, что в дело он попал "не по своей воле, а был НАЗНАЧЕН", как бы это часть приказа обвинения, которому он с радостью подчиняется. Независимый адвокат, а потом
- с радостью докладывает, что его имя стало "узнаваемым" после участия в этом деле - которое не было бы таким известным, а его имя таким "узнаваемым", если бы, возвращаясь к началу статьи, под делом не струилась кровь, если бы Бабаев, Кулиев и еще трое подсудимых в этом деле не были расстреляны - с помощью выпытанных из клиента Мирзоева показаний, выпытанных следователями, в то время как его "неразлейвода"-друзья были и членами следственной группы, и прокурорами, включая прокуроров, присутствующих при казни, наблюдающих, чтобы "приговоренным не облегчили ухода".
Это не человек.
Это мразь.
* * *
В связи с репрессиями - Сталина ли, или любого другого тирана - всегда возникает вопрос о палачах. Тиран не своими руками убивал большое количество невинных людей.
Для грязной работы существуют слуги.
Это делали для него и за него другие люди.
Для грязной работы существуют слуги.
Это делали для него и за него другие люди.
Кто-то делал это "по велению души", кто-то - по принуждению, считая, что, если не убьет невинного он, то убьют его самого - и его семью.
Гейдар Алиев отличался мстительностью.
Родственники того же самого прокурора Гамбоева, уничтожения которого Гейдар Алиев добивался через дело Бабаева и Кулиева (по информации бывшего следователя по его делу Владимира Калиниченко) потеряли должности и многие были посажены по сфабрикованным делам, причем месть была системной и автоматической - Калиниченко, например, рассказывает об эпизоде, когда к нему пришла жаловаться двоюродная сестра Мамедова, которую Мамедов в глаза никогда не видел, но ее дочь, тем не менее, срезали на вступительных экзаменах в вуз, даже не дав ей возможности вообще отвечать по билету. Калиниченко "ничем не мог ей помочь".
Поэтому все знали, что к чему, но все держали глаза долу, молчали, боялись, и делали, "как надо".
Включая адвоката Мирзоева, возившего прокурора из Москвы, будущего своего благодетеля по переезду в Москву, в компании своих закадычных друзей - следователей и прокуроров, включая людей, пытавших его собственного клиента - "на барашка в уютное загородное место". Чтобы не сильно встревал в "решенное" (в пользу обвинения, конечно, и до суда) дело.
Нет, сам пистолет он не держал и сам в Бабаева, Кулиева и их троих казненных подельников не стрелял.
Но руки у него всё равно в их крови.
Нет, сам пистолет он не держал и сам в Бабаева, Кулиева и их троих казненных подельников не стрелял.
Но руки у него всё равно в их крови.
Кстати, к 1986 году, через всего 7 лет после казни Саши Бабаева и Исика Кулиева, у Мирзоева не просто "стало узнаваемым" имя, "судьба" отвалила ему и другие "плюшки" (с) (Корчаго).
При приезде Мирзоева в Москву, у него уже была "просторная трехкомнатная квартира в Баку" ("Мой завет", 2007, стр. 11-12), причем кооперативная, которую он признает, что продал при переезде в Москву в 1986 году, в то время как приватизация государственного жилья в Азербайджане началась только с 26 января 1993 года.
На какие шиши Мирзоев купил "три пиджака замшевых" - ой, нет, одну "просторную трехкомнатную квартиру в Баку" и одну автомашину Жигули 11-й модели, имея при этом на содержании неработающую жену, двоих маленьких детей и пожилую маму (папа умер в 1984 году)?
Сомневаюсь, что на зарплату заведующего юридической консультации, даже "самой большой в Баку".
Скорее, на адвокатские гонорары, которые пришли с "большим узнаванием" после того, как исполнил наказ партии (и лично Гейдара Алиева) в "решенном" до суда расстрельном деле.
"Мой завет", 2007, стр. 17:
"А каких мук стоило в то время адвокату "выдержать" "беседу" в ЦК КП Азербайджана?! Это еще меня "прорабатыывал" один из самых уважаемых людей в ЦК Иван Васильевич Глущенко. Он деликатно посоветовал мне не противиться назначению:
- Вы ведь совсем недавно вступили в партию, - тихо говорил он. - Ваш подопечный - главный свидетель обвинения. Московские "важняки" - так по-вашему (sic) говорят - Чижук и Гусев которые ведут дело, настаивают на вашей (sic) кандидатуре. А знаете, почему? Прокуратура хочет сильных противниковв. Ну, то есть (sic) нужно, чтобы процесс выглядел максимально объективным".
Да-да, выбирая Мирзоева (см. ниже перечисление его отсутствия опыта и конфликта интересов в этом деле), процессуальные противники клиента Мирзоева, совместно с представителем заинтересованного в личной мести босса и благодетеля Мирзоева, Гейдара Алиева, "уважаемым" и "деликатным" Иваном Васильевичем Глущенко (заместителем заведующего отдела администравных органов ЦК КП Азербайджана), конечно же, были заинтересованы в объективности процесса, и выбирали Мирзоева именно потому, что они "хотели сильных противников" - особенно учитывая, что у Мирзоева к тому году было меньше года адвокатского стажа, год стажа юридического и никакого опыта защиты по расстрельным делам. И куча конфликтов интересов, включая связь с семьей заинтересованного в расстреле падишаха страны, Гейдара Алиева. Сильный противник, да.
Так вот, продал Мирзоев купленную на кровавые деньги "просторную трехкомнатную" (кооперативную) квартиру в Баку, купил на вырученные деньги двухкомнатную квартиру в Щелково на пятом этаже пятиэтажки, "где жили простые люди", потом сдал эту квартиру государству и вместо нее получил квартиру в центре Москвы, потому как, по его убеждению, что-то значимое делать в Москве можно только, живя себе припеваючи в центре Москвы.
И пописывая книги о собственной святости и "пути к Б-гу" - цитировать не буду, почитайте проповеди Мирзоева в его двух книгах сами, если не стошнит.
На какие шиши Мирзоев купил "три пиджака замшевых" - ой, нет, одну "просторную трехкомнатную квартиру в Баку" и одну автомашину Жигули 11-й модели, имея при этом на содержании неработающую жену, двоих маленьких детей и пожилую маму (папа умер в 1984 году)?
Сомневаюсь, что на зарплату заведующего юридической консультации, даже "самой большой в Баку".
Скорее, на адвокатские гонорары, которые пришли с "большим узнаванием" после того, как исполнил наказ партии (и лично Гейдара Алиева) в "решенном" до суда расстрельном деле.
"Мой завет", 2007, стр. 17:
"А каких мук стоило в то время адвокату "выдержать" "беседу" в ЦК КП Азербайджана?! Это еще меня "прорабатыывал" один из самых уважаемых людей в ЦК Иван Васильевич Глущенко. Он деликатно посоветовал мне не противиться назначению:
- Вы ведь совсем недавно вступили в партию, - тихо говорил он. - Ваш подопечный - главный свидетель обвинения. Московские "важняки" - так по-вашему (sic) говорят - Чижук и Гусев которые ведут дело, настаивают на вашей (sic) кандидатуре. А знаете, почему? Прокуратура хочет сильных противниковв. Ну, то есть (sic) нужно, чтобы процесс выглядел максимально объективным".
Да-да, выбирая Мирзоева (см. ниже перечисление его отсутствия опыта и конфликта интересов в этом деле), процессуальные противники клиента Мирзоева, совместно с представителем заинтересованного в личной мести босса и благодетеля Мирзоева, Гейдара Алиева, "уважаемым" и "деликатным" Иваном Васильевичем Глущенко (заместителем заведующего отдела администравных органов ЦК КП Азербайджана), конечно же, были заинтересованы в объективности процесса, и выбирали Мирзоева именно потому, что они "хотели сильных противников" - особенно учитывая, что у Мирзоева к тому году было меньше года адвокатского стажа, год стажа юридического и никакого опыта защиты по расстрельным делам. И куча конфликтов интересов, включая связь с семьей заинтересованного в расстреле падишаха страны, Гейдара Алиева. Сильный противник, да.
Так вот, продал Мирзоев купленную на кровавые деньги "просторную трехкомнатную" (кооперативную) квартиру в Баку, купил на вырученные деньги двухкомнатную квартиру в Щелково на пятом этаже пятиэтажки, "где жили простые люди", потом сдал эту квартиру государству и вместо нее получил квартиру в центре Москвы, потому как, по его убеждению, что-то значимое делать в Москве можно только, живя себе припеваючи в центре Москвы.
И пописывая книги о собственной святости и "пути к Б-гу" - цитировать не буду, почитайте проповеди Мирзоева в его двух книгах сами, если не стошнит.
Понятно, что не все - как Саша Бабаев - могут пожертвовать собственной единственной и неповторимой жизнью, чтобы не оговорить другого человека.
И понятно, что большинство людей, если им пригрозить жизнью, их собственной или членов их семьи - скажут всё, что угодно, включая намеренный оговор другого человека, даже зная, что этот человек в результате такого оговора будет казнен.
Но, согласившись быть пособником палача и "успешно" выполнив заказ на подведение под казнь невинных людей, не все потом публикуют книги, где нагло заявляют о себе как о праведнике и проповеднике - как это делает Мирзоев.
При этом хвастаясь, что после того, как он выполнил "заказ партии" в этом расстрельном деле, его имя стало "узнаваемым".
Слушая речи Гасана Мирзоева, читая его статьи и книги - помните:
этот человек купил себе головокружительную карьеру, войдя в 100 самых влиятельных людей России,
- кровью невинных людей.
этот человек купил себе головокружительную карьеру, войдя в 100 самых влиятельных людей России,
- кровью невинных людей.
Знаменитая мразь, рядящаяся под святошу.
No comments:
Post a Comment