"Я сегодня хочу поднять вопросы, которых (sic) уже Алексей Каширский коснулся, и мне очень нелегко говорить, поэтому прошу меня извинить, если я буду говорить немножко сбивчиво.
Я хочу сегодня говорить о 3-х вещах:
- об авторитете адвокатуры,
- об авторитетах в адвокатуре и
- об авторитарности в адвокатуре.
Понимаете, у меня есть такое ощущение, что всё-таки произошла подмена, и их, в общем-то, не одна (sic), их несколько подмен - только, пожалуйста, кто себя увидит в чем-нибудь, что я … не имею в виду, не принимайте на свой счёт.
Значит, мнение редакции совершенно не совпадает с мнением автора.
И я просто попробую рассуждать вслух.
Авторитет адвокатуры складывается из очень многих факторов.
Из
- нашего поведения, из
- поведения наших лидеров, из
- терпимости и уважительности друг к другу...
И поэтому очень важно, как сохраняется, поддерживается и созидается дух адвокатуры.
Что-то душок у нас - ннне тот.
В адвокатуре ... слушайте, в адвокатуре
- процветает … чинопочитание,
- процветает подобострастность... и
- комплиментарность...
И вот тут я хочу сказать.
Новолодский c места (неразборчиво).
Москаленко: Вот, про тебя.
...что, вот, мой друг и... и... и однокурсник, и одногруппник... Юра Новолодский - вот как был он... не хочу говорить, сколько лет тому... тому назад, так и сегодня. Он не согласен - ему не важно, кто выражает эту неправильную точку зрения, он обязательно должен высказаться.
И, хотя Лапинский - признанный авторитет, он берется его покритиковать.
Только... только растаптывать никого не надо.
Меня... меня тут вот... обвинили... знаете, абсолютно... законно, в том, что я применяю... для критики своих коллег... очень жесткие выражения.
И это... это неправильно.
Это неправильно.
Это неправильно.
И мне очень важно сегодня это сказать всем Вам - потому что здесь, в Праге, собираются очень близкие мне люди.
Очень дорогие мне люди.
Мне... мне приятно называть Вас... единомышленниками.
Мы должны последить за собой, как мы ведем себя, вот, в порыве (смеется) спора, в полемическом задоре.
И, в то же время, мы должны быть взыскательны... друг к другу - и комплиментарность, и вот это какое-то почитание … начальников... в адвокатуре - мне кажется, совершенно чуждым явлением.
Эти, вот, мэтры, сантимэтры - это, вот, мне тоже очень неприятно.
Вот, меня иногда обзывают этим словом - в тот мом... в ту минуту, как... я в это поверю - спасибо, что у меня есть достаточно критики, в общем, чувство юмора - всё... всё, Вы уже стали "уважаемым шкафом", этой собственной... этой... фигурой изва… изваянной (sic).
У меня, вот, этот... этот термин есть... Такой очень важный психологический термин - самоутверждение через сопричастность.
Вот, некоторые ходят под начальством - и поддерживают, поддерживают, и, вот, как бы соп… сопричаствуют (sic), или под мэтрами... или меняют начальников на других начальников, одних авторитетов на других авторитетов...
И вот...
Меня... меня удивляет наша способность... у нас же такая независимая про... профессия, ну, будь ты сам собой...
(Аплодисменты)
Не лезь ты всё время под кого-то там, ну, стыдно же!
Это авторитет адвок…. адвокатуры складывается из авторитета каждого из нас, а мы набираем тысячи, тысячи - и меня, вот, всё время, как в страшном сне, я еще думаю о грядущих миллионах.
Слушайте, 2 проблемы возникает, очень важных.
Первое.
Никогда мы не будем иметь статус неприкасаемых (sic), если нас будут миллионы.
Да пусть все практикуют, чего хотят! Где хотят! И не ограничивайте их!
И не надо никаких монополий - но пусть адвокат - это всё-таки будет адвокат.
Если нас, вот, столько, сколько нас сейчас - согласна я, что мы должны уменьшиться, ну, я не знаю, во сколько (sic), потому что...
Что от количества адвокатов доступность юридической помощи совершенно не выросла.
Значит, это - первая проблема.
Будучи классом, так сказать, состоящим неизвестно из кого, мы никогда не будем иметь подлинной неприкасаемости.
А мы в ней нуждаемся - и вовсе не для себя.
Но тогда позор тем, кто использует эту неприкасаемость в своих собственных целях и не дай Бог еще и неправомерных целях.
А вторая проблема с численностью заключается вот в чем.
Знаете, нас в 70-е годы, извини, Иван, что я к тебе спиной, мне так лучше... а тебя я еще увижу... значит, нас в 70-е годы воспитывали.
Скрупулез... скрупулезно готовили. Наши патроны... вот, патроны - легитимное это слово, а, вот, м... м... м... мммэтры - ну, не знаю.
Короче, кому как больше нравится, конечно.
Вот, наши патроны нас патронировали после стажировки еще ТРИ ГОДА (кричит - Т.Н.), И ТРИ ГОДА адвокат Змойро отвечал за то,
- как я выступаю,
- что я делаю,
- как я представляю - нашу - родную - ад-во-ка-ту-рру.
Он был ответственен (трагическим полушепотом - Т.Н.).
А мы что делаем?
Да, конечно, можно изгонять людей... из...
Но мы их ничему не научили!
Мы их взяли без экзамена, кого-то по блату, кого-то вообще за деньги, а это вообще уже, вот, как... слово, которым меня просят...
Новолодский: Это про Москву?
Москаленко: Это я про несколько... про много регионов, Юрочка.
Так вот.
Мы их взяли просто так… Мы их... мы им ничего не отдали...
Но он пришел и говорит - так он же виновен, как я мог его …
Ну, всё, ушёл из адвокатуры...
А где мы были, когда мы его принимали?
Ладно! Где мы были, когда мы его принимали - ошибки возможны в любой области.
Но где мы его учили?
У меня, вот, был такой подзащитный, правда, только по европейскому суду.
Мы ему сломали психику, мы - безответственнейшее государство.
Мы его отправляем туда, уродуем его - и потом сажаем в тюрьму, на всю жизнь, без права на помилование.
Потому что пожизненные в нашей стране помилования не имеют (sic), хотя закон об этом есть...
Примерно то же самое - безответственное, такое, знаете... такое... В общем, мы совершаем что-то неправильное.
Мы что-то делаем по подготовке наших людей для адвокатуры - да просто не доделываем.
Авторитет адвокатуры складывается также из легитимности адвокатского сообщества и его представителей полномочных.
Вот, Вы их называете "руководство", а меня тошнит от этого слова.
Нету у меня никакого руководства.
Вот - нет у меня руководства и нет у меня начальников, и нет у меня никакого … вот этого...
Вот, госслужащие - они этого понять не могут, а наша профессия - она такая.
У нас есть люди, которым мы лег... мы делегируем нашу н.. раб.. И я бы рад... согласилась их называть руководством - а я не про то говорю, что слово плохое.
Плохое… плохо то, что у них уже давно нет легитимности, потому что, чтобы им делегировать эти права, надо их, во-первых,
- отчет выслушать,
- признать его удовлетворительным или неудовлетворительным и
- избрать следующих.
Они давным-давно... аа… пусть они... многие из них - замечательные люди, юристы и адвокаты.
А мы их давно уже не оцениваем до такой степени, чтоб сказать, будет он дальше руководить чем-нибудь или не будет.
И вот тут они создают какие-то аппараты каких-то четверо... четверо вице-...
А как же можно 3 вице- - еще же Иванов тоже...
(Смеется)
Леш, я не о тебе.
Еще же Петров остался без должности - ну, тогда еще и он - вице-.
Потому что, оказывается, неодинаково между ними распределяются какие-то материальные средства и кто-то, не имя вот такого статуса, не может летать первым классом за наш счет - или плавать на самолетах, или летать на пароходах (sic), ну, так вот...
Не будем... уточнять...
Это всё (заговорщическим шепотом - Т.Н.) не про адвокатуру, слушайте. Это про кого-то еще.
Но только не про нас.
Так вот.
Тогда я сказала очень некрасивое слово - "гной".
Я...
Я, вот, сегодня хочу покаяться.
Если ты хочешь, чтобы тебя кто-то услышал, скажи это по-другому.
А я сказала некрасиво.
Я очень переживаю, что несутся очень жесткие и грубые слова, и, если я - в этом ряду, то, я надеюсь, мне будет прощение за это.
Я не волнуюсь за Генри Резника!
Какой только … ммм… ммм… бездарный … и... не знаю, там... кто - не бросил в него ком грязи!
Да не прилипнет к Резнику!
Это... это ... это шавка лает на слона - или кто там... моська лает на слона, понимаете?
Да Вы можете сколько угодно не соглаш...
Если бы Вы знали, как я не соглашаюсь с ним!
Новолодский: Он - авторитет или нет?
Москаленко: Авторитет, конечно! И, более того, я Вам ска...
Я не хоть... я не знаю - он мэтр или не мэтр... после как того (sic), как его не будет, мы ему сделаем пом… пост.. возведем памятник.
Он просто очень много лет олицетворял адвокатуру, причем не худшее в ней.
К его мнению прислушивались - и кто из нас умеет так убедительно... так красиво... и умно... говорить?
Давайте, поучимся у него!
Не надо бросать … эээ… вот... это... вот это вот... я иногда читаю критиков Булгакова, думаю - так, подожди, Николаев, ты кто, вообще, такой?
Вот это - Булгаков, это я понимаю.
А ты-то кто такое? (sic)
Что ты такие оскорбления, там... что он, там, богобор… богоборец, еще не знаю, кто...
Ты кто?
Вот, когда мы...
Новолодский: теперь к адвокатуре...
Москаленко: Теперь к ад... да, теперь к адвокатуре.
Значит, вот это эрозия - не гной, но эрозия, коррозия, которая нас попортила... наше сообщество… которое сегодня не имеет того авторитета, который она (sic) должна иметь в обществе, и прав Алексей - в Советском Союзе, при всех издержках это было!
Мы сами себе завидовали, что мы в такой профессии!
А тут стоишь рядом с адвокатом, он какой-то такой известный, ужасный, великий, он требует возвращения смертной казни - и ты думаешь, он ваще (произношение подчеркнутое - Т.Н.) кто?
Так вот, эта самая эрозия, эта самая коррозия - она в 2-х моментах.
В основном, в 2-х компонентах.
И это - последнее, что я хочу сказать сегодня... о... авторитете адвокатуры.
Это - коррупция, а коррупция, мы помним - это не только деньги, да?
И мы все хорошо это знаем.
И это - предательство интересов доверителей.
Бывшие следователи иногда становятся блестящими адвокатами.
Бывшие прокуроры и даже бывшие, как это ни страшно, сотрудники КГБ.
Они могут стать прекрасными адвокатами.
А есть такие, которые фактически сменили только … даже не знаю... мы говорим - "корочку".
И они предают всех нас, предают своего доверителя и выраж… вызывают такое неуважение к профессии, что мы должны их хватать за руку, и здесь никакого стеснения нет...
Мы недавно с Ильей Новиковым просто про такую предательницу прямо написали - смотрите, что она сделала!
И пошли, ничего не боясь, вот туда, в Совет палаты, чтобы Совет палаты рассмотрел, вообще - этот человек может быть дальше адвокатом или нет.
А коррупция - это то, что для адвоката прямо противопоказано.
Просто никому нельзя быть коррупционером, а адвокату - тем более!
Куда-то избранным или теперь уже даже не избранного (sic), просто самоназначенным (sic) - нельзя, потому, что он завтра не может войти...
Новолодский: Каринна, 2 минуты...
Москаленко: И... даже полминуты... а он не может войти в кабинет и сказать - "Я представляю интересы адвокатуры и требую, чтобы были приняты такие-то такие-то законы".
Ему скажут - "Кого ты там представляешь? Тя (sic) кто, вообще, избрал?"
Они же всё знают о нас!
Они знают о нас, когда мы не кладем... ааа… ааа… ну, не буду, там...
В общем, когда мы небрежно обращаемся с деньгами.
Они всё про нас знают!
И завтра мы не сможем быть перед судом независимыми, потому что тебе придут на ушко и шепнут - так вот так-то и так-то.
Поэтому последнее, что я скажу - это наша высокая требовательность к самим себе и к своему профессионализму, к с... качеству своей работы.
Вот, извините меня, пожалуйста, это я тоже по-стариковски, понимаете?
Мне очень горько!
Мне очень горько, что, если мы, вот, сейчас уйдем и оставим такую адвокатуру, то нам - стыд и позор!
Какую Вы огромную работу проделали!
ReplyDeleteСпасибо
Delete