"Здравствуйте!
Меня зовут Каринна Москаленко.
Меня сегодня лишили слова и вопроса после доклада Александра Попкова.
Давайте, я не буду делать комплиментов Александру Попкову.
Мы все его очень уважаем и очень ценим доклад, потому что там отражены очень важные моменты нарушений прав адвокатов. И я считаю … адвокат чу... Я считаю, что адвокаты … в России... сегодня нуждаются в таком докладе... более, может быть, полном... Они нуждаются в этом потому, что очень скоро ситуация с адвокатурой в России будет предметом международного обсуждения, потом для желающих - или завтра - могу сказать, в каком формате.
Я считаю доклад, который был подготовлен, … не просто... ужасным, страшным. Я его считаю просто чудовищным.
И это - несмотря на глубокое моё к Вам уважение.
Почему?
Мой вопрос самый главный - можем ли мы, в нашем кругу, адвокатском, у меня еще есть круг правозащитный, можем ли мы, имеем ли мы право говорить правду?
Говорить правду без советского подвыподверта (sic), когда мы говорим сначала, что всё замечательно, но, однако, имеются определенные недостатки.
Всё бы ничего.
Да, для советских властей - и сегодня для российских властей тоже - иногда приходится так поступать.
Но мы говорим об адвокатской ситуации, об... о ситуации в адвокатуре.
Да, с властями надо говорить, вот, как мы иногда в нашем Центре говорим, как с глубоко... нездоровыми людьми, успокаивая, поглаживая по головушке и говоря - "да нет, всё нормально, только, пожалуйста, измените, там, то-то и то-то".
Да, только вот так вот.
А когда мы говорим в своём кругу и нам не нужно никакого... никакой фигуры речи, неужели мы не можем сказать, что за последние 20 лет ситуация с адвокатурой и конкретно с каждым из нас, адвокатов... Кто-то сегодня мягко ск… мягко... сейчас, я даже записала... "осталась, мягко говоря, той же".
Она не осталась, мягко говоря, той же.
Она ухудшилась, значительно и даже несравненно.
Вот, как Вы понимаете, несколько из нас тут практиковали в советские годы адвокатами, потом в перестроечные годы, потом в российские годы.
Ну, давайте честно скажем, что такого отношения к адвокатам, такого уровня адвокатуры мы еще не имели. Просто, Александр, не имели, никогда.
Никог... Я помню эт… очень важно, что Вы начали с дела "ЮКОСа", потому, что до 2003-го года мы чувствовали себя более-менее защищенными. Это не совпало с делом ЮКОСа. Это совпало вообще с процессами в стране.
И это совпало с новым законом, когда тысячи и тысячи людей, абсолютно чуждых адвокатской идее, адвокатскому миропониманию, влились в адвокатуру.
Говорят, что это было неизбежно.
Я с этим воевала до последней, можно сказать, … капли слюны.
Потому что мы кричали друг на друга с тем же моим другом, Генри Марковичем Резником, просто… так, что думали, что мы поубиваем друг друга.
Дело в том, что сегодня предлагают еще миллион влить в корпорацию - и вообще размыть всё, что оставалось от ненавистной адвокатуры.
Ненавистной потому, что, ну, слушайте, власти предъявляют обвинение. Они хотят, чтобы дело прошло без сучка и задоринки, и кто мешает вообще всему этому замечательному действу?
Только адвокат.
Ну какая власть будет содействовать адвок… Это всё естественно, это всё понятно.
Только от нас самих зависит, насколько мы способны отстоять независимость и неприкосновенность адвокатуры.
Так вот у миллионов адвокатов не может быть особого статуса, не может быть. Он может существовать только для определенной, достаточно узкой категории людей.
Пускать всех в профессию не надо!
Люди занимаются себе арбитражными, какими-то другими... гражданскими, там... ком... коммерческими делами - и пусть они с успехом занимаются, пусть они зарабатывают деньги.
Не надо всех вливать к нам.
У нас особая роль.
У кого - "у нас"?
У адвокатов. У тех, кто обладает статусом спецсубъекта.
И тот, кто не хочет этого статуса, тот, кто не хочет гарантий этому статусу, тот будет её увеличивать численно, размывать, расширять до огромного количества.
Либо те... может быть, и так... Либо те, кто понимает, что адвокатура станет богаче, действительно, адвокатура или, там, органы управления получат больше взносов, больше отчислений - это важная вещь. Но совсем не такая важная, как наша независимость и наша неприкосновенность.
И, Вы знаете, я думаю, что … Я специально сказала про замечательную работу аналитическую и … и имеющую множество достоинств... что это ужасный доклад.
Только потому, что я хочу настроить наших талантливых молодых адвокатов, таких, как Александр Попков, на то, чтобы они написали, наконец-то, объективный и правильный доклад.
Почему?
Потому, что, если мы сегодня, к счастью, не ввели в заблуждение Международную комиссию юристов, потому что они попробуют разобраться, что в ней достаточно демократическое и щадящее, а что - недостаточно, что в адвокатуре недостаточно демократично, то другие органы, скажем, та же спецпроцедура по правам пра… адвокатов и правозащитников в ООН - она может заглянуть в этот доклад и быть введена в заблуждение.
Поэтому нам надо, наконец, сказать правду об адвокатуре.
У нас ведь, здесь сидящих, понимаете, в свой субботний и, завтра, воскресный, день, у всех так или иначе сердце болит за нашу адвокатуру.
Мы никого не должны изобличать.
Мы никого не должны, ну, … противопоставлять как врага.
Мы все - друзья.
Но в адвокатуре есть большие проблемы.
И с защитой прав адвокатов, и со сменяемостью-избираемостью, ротацией, как ее ни назовите, сменяемости власти нет.
А значит, нет легитимности!
Я вот к чему призывала на конференции в Московской палате адвокатов - позаботьтесь о своей легитимности! Потому что завтра этот вопрос встанет.
Ну и что, что вы по закону выбраны?
Что, мы в первый раз сталкиваемся, когда закон не является правовым, или, как мы говорим, закон не является законным? Не первый. (Реплика из зала - не слышно). Вот именно.
Так вот. Так вот. Да, в этом городе, в этом городе очень хочется вернуться к азам, к основам, так вот у адвокатуры есть и проблема с независимостью, незащищенностью, и со сменяемостью власти, и все остальные проблемы, которые мы обсуждаем на наших конференциях.
И давайте говорить об этом прямо, без экивоков, без поглаживания по... по головушке и приговаривания "так всё, в принципе, у Вас неплохо, это достаточно демократическая процедура и щадящая", но вот иногда, оказывается, Оля Динзе, Александр, Ваш ближайший коллега, приходит на заседание Совета и получает то, что получается.
И тогда мы не должны говорить... Мы ведь не знаем ни статистики, мы не знаем вообще никаких цифр, у нас с открытостью, это третья крупная проблема адвокатуры, у нас с открытостью всё очень плохо.
Но один скажет - всё очень хорошо и щадяще - и выйдет счастливый с заседания Совета, другой выйдет и скажет - "это что было? Чистилище? Что это было? Эти люди были кто? Члены Совета адвокатов или это были прокуроры? Обвинители?"
А не надо.
Эти... это всё оценочные категории, это всё категории, связанные с конкретными реалиями и персоналиями.
Процедуры и правила должны быть построены таким образом, чтобы они работали не зависимо от персоналий.
Вот у нас в УПК есть, в российском, 125-я статья. Вот уж как её не любят судьи. А иногда, вот так построен этот инструмент, так выстроен этот механизм, что хотели бы они отказать в рассмотрении - а не могут.
А если отказывают - нарушают закон.
Вот такие должны быть правила!
Поэтому Вас и спросили, Александр - есть дорожная - а это вопрос ко всем нам! Мы бездействуем!
Это мы несем ответственность за всё, что у нас плохо, потому что до сих пор нет тех процедур, которые бы мы предусмотрели и потребовали бы от нашего так называемого … пока так называемого. Но я верю, что доживу до того дня, когда органы самоуправления станут, действительно, органами самоуправления, подотчетные своим членам!
А не так, что их присутствие в Совете никак не зависит от нашей оценки их труда.
Ну, кто возразит против этого тезиса?
Они не зависят от оценки их труда нами.
Ротация произойдет по воле не нас, собравшихся, а то нас еще и собирают из 600 человек 150.
И вот вопрос о легитимности, друзья мои - он не праздный, и нашей адвокатской власти очень серьезно об этом надо подумать.
И, наконец.
Есть хорошие, здоровые идеи.
Как реформировать адвокатуру.
Есть неплохая дорожная карта.
Да, и ре... реорганизовать Рабкрин тоже можно.
Всё можно реорганизовать.
Но нужна движущая сила.
Мы здесь - не революционеры. Нам не надо ничего свергать, устанавливать, какие-то революции устраивать. Вот если кто понимает, то нам этого не надо. Большинство, подавляющее большинство из нас здесь никогда не рвались во власть, им ничего не надо - ни дОлжно... ни должностей, ни регалий, ничего.
Хороший ты адвокат - так тебя видно.
Никакой ты адвокат - так ты никакой адвокат.
Вот что есть в адвокатуре, один критерий.
Но нам надо, чтобы закон был изменен. Без изменения закона мало, что можно сделать с несменяемостью власти.
И вот, применительно к судейскому сообществу, Тамара Георгиевна Морщакова (также комиссар МКЮ - Т.Н.) очень интересно сказала в своей статье.
Она написала о том, что это всегда проблема для сообщества, всегда несменяемость руководителя, скажем, судебного органа - это … это основа для для… ухудшения ситуации, климата в этом органе.
А тем более это важно для адвокатуры.
И сменяемость для адвокатуры не является самоцелью. Мы прожили некоторые годы в очень большом … дли... длительный период времени мы не меняли многих руководителей.
И это не было пр... проблемой адвокатуры.
Проблемой адвокатуры является сегодня то, что сменить нельзя даже тогда, когда надо. Вот почему я говорю, что они, это, вот, начальство адвокатское, пусть они на меня не обижаются, они сами туда за... захотели - и они … сами... захотели из адвокатуры! Из демократичнейшей и свободнейшей организации сделать какое-то пристанище... я не знаю... административно-командных методов, когда какие-то создаются администрации, какие-то такие-то... ой... управления делами какие-то... ну что-то ужасное... структуры и всё такое.
Это они захотели так аппарат … аппарат запрета и так далее и тому... они захотели такой жизни.
Мы всей этой надстройкой - она нам мешает. Она нам не нужна.
Спасибо большое за внимание. А теперь я предоставляю слово следующему спикеру".
No comments:
Post a Comment