Президент ПАСО Татьяна Бутовченко против адвокатской монополии. Часть 5. О свободе выбора профессии судебного представителя

Татьяну Бутовченко интервьюировала к.ю.н., доцент и преподаватель юридического факультета Тольяттинского государственного университета, адвокат палаты Бутовченко Марина Жирова.

С самого начала интервью Жирова подняла вопрос о - СВОЕЙ - свободе выбора профессии, и провела параллель с Белоруссией (что интересно, прожив и якобы проработав в США 9 месяцев,

об американской адвокатской монополии, которая пожестче белорусской расправляется с политическими противниками - ни гу-гу).

Но, тем не менее, вопросом о свободе выбора профессии самой Жировой пронизано всё интервью:

"Мне в принципе идея даже... наверное, мы чуть выше адвокатской монополии поднимемся, да?  То есть, адвокатская монополия – это ведь только разновидность идеи о возможности допуска в суды только какой-то определенной категории лиц, да?

То есть, Это может быть не обязательно адвокатская монополия.  Это может быть, допустим, какой-то реестр Минюста, да?  В который включают только определенных лиц и выдают, ну, некий сертификат, лицензию, как это реализовано, собственно, в Белоруссии.

То есть, есть некий список лиц.  Для того, чтобы быть в этом списке, нужно отвечать определенным критериям, и этот критерий – не только юридический диплом.  Да?

И вот именно это меня очень сильно пугает, потому что, ну, откровенно говоря мне страшно повторение белорусского сценария в российских условиях.

Для тех, кто не знает, расскажу, у меня довольно немало есть коллег из Беларуси, которые были успешными адвокатами, имели успешную адвокатскую практику, и на сегодняшний день они по сути лишены своей профессии, потому что в своё время – и не только в свое время – они каким-то образом политически высказывались, в том числе, допустим, участвовали в белорусских протестах 20-х годов.  В дальнейшем их политические взгляды не совпадают с генеральной линией политического руководства Беларуси, и поэтому на сегодняшний день они, по сути, лишены адвокатского статуса, т.е. они попытались, там, да? его получить, буквально 2-3 дня в нем проработали, и после этого были этого статуса лишены.

И сегодня в Белоруссии представители не-адвокатские, т.е. те, кто не обладает статусом адвоката, лишены даже возможности общаться с доверителями.  То есть не просто лишены возможности ходить в суды – они лишены возможности даже разговаривать с клиентами.  То есть, они могут, там, сидеть писать документы, например, но разговаривать с клиентами или ходить в суды, или, тем паче, конечно, да? в следственный изолятор или какой-то иное представительство по уголовному делу они осуществлять не могут.

Поэтому для меня, вот, любой реестр, будь то адвокатская монополия или минюстовский просто реестр – это фильтр, который, как мне кажется, может быть использован для того, чтобы не допустить человека в профессию.  А для меня адвокатская профессия – это не просто про деньги, хотя и про деньги тоже, да?  У нас у всех есть семьи, которые надо кормить, не будем говорить, что мы тут такие бессребренники...

Мы, конечно, работаем на благо людей, но о себе, ну, как мне кажется, забывать не надо.

И, во-первых, из-за каких-то там моих, например, моих, чужих, взглядов или, например, неблагонадежности какой-то там наших связей – могут быть лишены доступа в профессию, а доступ к тому, чтобы зарабатывать себе на хлеб, и к тому, чтобы, ну, для меня, например, это не просто профессия, для меня это дело всей жизни, ну, то есть, я, мне кажется... не то, что кажется – я еще в школе училась, мне все говорили, что я буду адвокатом, да? Но это как бы вот...

Собственно, этот путь я прошла, и реализовала его, и я не могу себя представить вне этой профессии.  И мне страшно оттого, что, ну вот, мой допуск к делу моей жизни будет зависеть, в том числе, например, от каких-то моих взглядов.  Вот моя позиция такая, Татьяна Дмитриевна."

"Откровенно говоря, мне страшно повторение белорусского сценария, для меня адвокатская профессия – это не просто, хотя это и про деньги тоже, да?  У нас у всех есть семьи, которые надо кормить.  И мне страшно оттого, что, вот, ну мой допуск к делу моей жизни будет зависеть, в том числе, например, от каких-то моих взглядов.  Вот моя позиция такая, Татьяна Дмитриевна."

"...я для себя все-таки поддерживаю ... вот, придерживаюсь того взгляда, что профессия – это выбор, и мне хотелось бы иметь это право, выбирать, хочу я быть адвокатом или не хочу, потому что для меня само слово «адвокат» - это, вот для меня, это – про свободу, про свободу выбора в том числе."

Бутовченко на вопрос о возможности лишения профессии по политическим основаниям ответила так:

Во-первых, выбора быть не должно:

"профессия – это выбор, и, если ты видишь себя в качестве лица, представляющего интересы другого человека, ты должен выбрать профессию адвоката.  Есть такая профессия – защищать.  И эта профессия называется «адвокат»".

В0-вторых, белорусский вариант в России невозможен, потому что невозможен:

"22 года опыта работы Закона об адвокатской деятельности и адвокатуре Российской Федерации.  Ну, за эти 22 года можно было расправиться, ну, с огромным количеством неугодных.  Но самое интересное, что адвокат осуществляет защиту интересов и в ангажированных процессах, и в политических процессах, и в антитеррористических процессах, и тем не менее никто из них вот в данном случае не пожаловался, что его каким-то образом притесняют.

Почему после введения адвокатской монополии в России вот это всё будет ... в общем, весь опыт этот будет потерян?  Мне, например, не совсем понятно."

Здесь Бутовченко откровенно прикидывается.

Можно было расправиться - так ведь и расправляются.  Но говорить об этом Бутовченко не хочет, ибо сама потеряет хорошо насиженное место.

Ну, хорошо хоть признала наличие "ангажированных" и политических процессов.

Что характерно, к.ю.н., доцент и преподаватель вуза Марина Юрьевна Жирова, в конце интервью, с нервным смехом понадеялась, что Бутовченко не лишит ее статуса за высказанные мнения.  Бутовченко посмеялась.