Докажи то – не знаю что: общая концептуальная проблема в российских делах о «фейках, делах о фальсификациях на выборах в США 2020 года и делах «6 января» в США

Более двух десятилетий автор как специалист в области правозащиты и конституционного права занимается проблемой доступа к правосудию и эффективности правозащиты, которую автор понимает широко – как возможность эффективной защиты прав частными лицами против государства, действующими как в качестве истца, так и в качестве ответчика.

Наиболее тяжкими нарушениями такого права автору представляются ситуации, когда государство создает для частного лица, отстаивающего свои права в суде против государства, условия недоступности свидетелей и документальной доказательной базы, и затем наказывает это частное лицо дополнительным лишением прав, включая право на свободу, право на занятие определенной профессией, разрушительными финансовыми санкциями.

В российских делах о «фейках» о российской армии непредвзятому юристу и адекватному разумному человеку (особенно со стороны) ясно видно, что Россия находится в состоянии войны с соседним государством, Украиной, и «закон о фейках» означает официальное введение военного положения и приостановление действия в России Конституции Российской федерации и ее положения о свободе слова.

С точки зрения любого уголовного процесса мирного времени – а не военным трибуналом, официально или фактически  - совершенно очевидно, что подсудимого нельзя судить тайным судом или на основании тайных, не доступных самому подсудимому, доказательств.  Это приемы "Звездной комнаты", но никак не демократического государства.

Тем не менее, доказательство «фейковости» высказывания подсудимых в российских «делах о фейках» предполагает доказательство стороной обвинения, что высказывания подсудимого о российской армии и ее военных действиях на территории Украины (или теперь уже и России) ложны.  К тому же, обвинение должно доказать преступный умысел обвиняемого в высказывании подобных ложных сведений, а преступный умысел может присутствовать только при, как минимум, знании обвиняемым, что его высказывание ложно.

Доказательство обоих положений – что (1) высказывание обвиняемого ложно, и (2) что обвиняемый знал, что оно ложно во время высказывания – основывается, в свою очередь, на предоставлении в суд доказательств, и возможности их предварительной перепроверки защитой, как части надлежащей процедуры, обеспечивающей эффективную защиту, истинных сведений о действиях российской армии на территории Украины и России.

Совершенно очевидно, что подобные сведения ни обвиняемому, ни его защитнику, ни прокурору, ни суду не предоставляются и предоставлены быть не могут, т.к. представляют собой военную тайну.

Другими словами, ключевое основание для обвинения находится в течение всего судебного процесса и после него,  находится в исключительном распоряжении государства.

Более того, преступный умысел обвиняемого – если только он не является держателем военной тайны и ее разглашает, но тогда его действия подлежат подсудности непосредственно военного трибунала -  также недоказуем, по той же причине, невозможности знания, что составляет истинное положение вещей в отношении действий российской армии, так как эта информация засекречена.

Тем не менее, невозможность доказательства обвинения в таких делах не препятствует в России ни в массовом возбуждении уголовных дел по делам о «фейках», ни в массовом вынесении судами обвинительных приговорах с реальными многолетними сроками, осуждающими людей на лишении свободы в бесчеловечных условиях в «исправительных» колониях.

К сожалению, в подобной ситуации Россия фактически следует процессуальной подсказке из правозащитных дел США (где стажировалось большое количество российских юристов, включая прокуроров и судей).

В США федеральные суды, через прецеденты, создали и активно поддерживают в течение десятилетий практику правоприменения, само-позволяющую судам отклонять иски о нарушении гражданских прав до процедуры раскрытия доказательств, в то время как доказательства, в силу объективных причин, находятся в исключительном распоряжении государства-ответчика.

Федеральные суды США создали, через прецеденты и в нарушение Конституции США, предоставившей законодательные полномочия только Конгрессу и никак не судам, массу искусственных барьеров для отклонения исков, изменив Акт о Гражданских правах и сведя его практически к нулю.

Эти барьеры существуют под различными названиями, как-то, различные «иммунитеты», «деференции», «абстенции», недостаточное отражение фактов в исковой жалобе (при требовании закона, что факты в исковой жалобе отражать не нужно, достаточно только дать оппоненту уведомление, о чем иск) и другие доктрины, по которым суд отказывается рассматривать иск по существу до процедуры раскрытия доказательств.

В результате, иски о нарушении гражданских прав в США массово отклоняются просто потому, что у истца не было доступа к документам и свидетелям-чиновникам ответчика.

Иски о нарушении гражданских прав – узкоспециализированная область права, в которой практикуют немногие специалисты.   К тому же население США не обладает высоким уровнем правовых знаний, более того, как показал опыт последних лет, политически ангажированные СМИ активно формируют не соответствующие действительности представления населения о политически значимых положениях права.

Так возник активно распространявшийся и распространяющийся – и судами тоже – фейк американских СМИ об «отсутствии доказательств» в делах о фальсификациях на выборах 2020 года.

Речь обычно идет о «60 исках» и неизменно заявляется о том, что все иски были «бездоказательны», и поэтому были отклонены судами.

Любому юристу, знакомому с процедурой судопроизводства в подобных исках в федеральных судах, должно быть понятно, после ознакомления с решениями об отклонении этих исков, что суды хором и единообразно – так же, как российские суды в делах о «фейках» - нарушили процедуру, что может свидетельствовать о политическом заказе и поднимает вопрос о реальной независимости судов и в России, и в США.

Установление фактов в исках о нарушении гражданских прав в федеральных судах США – прерогатива только и исключительно 

(1) судьи при рассмотрении т.н. ходатайства о суммарном решении, которое может последовать только после полной, весьма обширной, процедуры раскрытия доказательств – которой не было в исках о фальсификациях на выборах 2020 года, либо 

(2) суда присяжных, которых тоже не было во всех «60 исках».

Все «60 исков» были отклонены судами до процедуры раскрытия доказательств на основании прецедентных «иммунитетов», «абстенций, «деференций» и противоречащих закону «требований к фактическому содержанию иска».

Таким образом, присутствие или отсутствие доказательств судами во всех исках о фальсификациях на выборах США установлено не было – и не могло быть, т.к. до процедуры раскрытия доказательств суды эти иски просто не допустили.

Не-допущение судами этих дел до процедуры раскрытия доказательств, где основные доказательства (документы о выборах) находились в исключительном распоряжении ответчиков-штатов, само по себе, является молчаливым доказательством возможности таких фальсификаций – и нежелательности для политической элиты победившей партии раскрытия этих доказательств ради предотвращения волнений и социальных катаклизмов.

Это массовое и идеологически единообразное нарушение федеральными судами США четко установленной законом и Конституцией США процедуры в исках о фальсификациях на выборах, по очевидному политическому заказу, привело к печальным производным последствиям.

Истцы и юристы истцов в этих исках подвергаются невероятным по своим масштабам финансовым и профессиональным санкциям, вплоть до банкротства и лишения профессии.

С 2020 года в США идут массовые увольнения из государственного и частного сектора «еретиков», отказывающихся принимать легитимность незаконных решений судов в «60 исках».  Особенно жестко идет такая чистка в секторе среднего и высшего образования.  Преподавателей жестко отсеивают как не соответствующих высокой цели профессиональной подготовки и формирования мировоззрения молодых американцев.

К сожалению, уголовные суды США тоже поддались политической истерии, подвергая бесчеловечным условиям содержания, вымогая признания вины у подсудимых в «делах 6 января» и вынося обвинительные приговоры, где принимается за данность, на основании решений в «60 исках», что решения основаны на отсутствии доказательств, а не на предварительном отклонении исков не по существу.

К еще большему сожалению, истерия в про-«демократических» американских СМИ о «бездоказательности» «60 исков» в СМИ необратимо сформировала мировоззрение значительной части потенциальных присяжных заседателей, лишив подсудимых во всех уголовных делах, не только в «делах 6-го января» и делах Трампа и сторонников Трампа,  права на гарантированный Конституцией США беспристрастный и справедливый суд присяжных.

В противостоянии частного лица и могущественного государственного аппарата необходимо защищать право частного лица на эффективные меры процессуальной защиты своих прав.

Нельзя говорить о законности судебных решений, когда решения в пользу государства выносятся государством же при запрете со стороны государства на доступ оппонента-частного лица к доказательной базе, находящейся в исключительном распоряжении государства.

В любой стране и в любом формате судопроизводства.