О необходимости независимого исследования рынка юридических услуг в России и референдума об адвокатской монополии. 17 концептуальных проблем российской адвокатуры.

Несколько забавно наблюдать, как хорохорится адвокатская корпорация по отношению к любым попыткам вести наблюдение за ней или, не дай Бог, исследовать деятельность адвокатской извне корпорации, независимыми наблюдателями и исследователями – о чем свидетельствуют, к примеру, нападки адвокатов на исследования и критику адвокатуры к.ю.н. Валентином Куклиным, членом-корреспондентом Российской Академии адвокатуры и нотариата, и к.ю.н., доцентом Волгоградского университета, Романом Мельниченко.  Оба этих исследователя не являются адвокатами, и не зависят в своих суждениях от мотивации сдерживать критику корпорации, чтобы не лишиться статуса и заработка.

Почему-то в этом случае противящиеся таким наблюдениям и исследованиям адвокаты сразу теряют свой профессионализм и забывают что первым требованием к эксперту, еще до компетентности, является его нейтральность. 

И что, соответственно, не может быть нейтральным эксперт изучающий адвокатуру, будучи ее членом ,а стало быть, зарабатывая на жизнь монополией на представительство (как сейчас) хотя бы в уголовном суде, чье финансовое благосостояние напрямую зависит от благорасположения объектов исследования такого эксперта, этой самой корпорации.

Заявления, что эксперт – такой, как уважаемый член-корреспондент Российской Академии адвокатуры и нотариата кандидат юридических наук Валентин Куклин, например, а также такой как уважаемый доцент Волгоградского университета, тоже кандидат юридических наук Роман Мельниченко, изучающие адвокатуру, не будучи адвокатами – не может адекватно оценивать процессы, происходящие в адвокатуре, не будучи при этом внутри адвокатуры, прямо противоположны реальности.

Только внешние, не зависимые от объекта исследования, адвокатуры в данном случае, исследователи и наблюдатели способны дать адекватную оценку объекту исследования.  Это первая проблема заявлений адвокатов, что никто, кроме них самих, не может сам себя исследовать.  Никто ведь не подумает дать проводить аудит самой компании, подлежащей аудиту, из-за явного элемента предвзятости.  Почему-то адвокаты в отношении себя этого элемента предвзятости при изучении деятельности собственной корпорации не видят.

Вторая проблема – в том, что адвокаты до сих пор не предоставили и не могут предоставить российской публике конституционную основу своей монополии на представительство в уголовном суде.  Конституция России гарантирует каждому право на квалифицированную юридическую помощь в уголовном процессе, включая бесплатную, если нет денег на платную, но нигде в Конституции России не отражено право отдельно взятой НКО регулировать это право каждого и ограничивать его членами своей организации.

Как я уже писала раньше, ограничение права граждан на выбор собственного представителя в суде есть ограничение их дееспособности.  С этим есть ряд концептуальных проблем. 

Во-первых, ограничение дееспособности граждан в России возможно только по поводу конкретных граждан, а не всего населения, только по суду в каждом отдельном случае и только в соответствие со строгой процедурой.

Однако, адвокаты уже добились, под предлогом защиты прав граждан, ограничения дееспособности всего населения России относительно выбора собственного представителя в уголовном суде, а в данный момент адвокатская корпорация пытается добиться ограничения дееспособности населения России во всех судах и даже относительно выбора советника для получения юридических консультаций вне судов.

Об установлении ограничения дееспособности на выбор представителя в уголовном суде (или, при введении абсолютной адвокатской монополии, во всех судах и при выборе советника-юрисконсульта), речь не идет.  Адвокаты не хотят вести речь о таком скользком моменте, т.к. вылезает несколько диссонансов. 

К уже упоминавшейся процедуре установления ограничения дееспособности по суду, которую обходит адвокатура при ограничении выбора гражданами собственного представителя в суде только членами корпорации, добавляются дополнительные диссонансы.

Суд никогда не назначит в качестве опекуна, руководящего решениями и принимающего решения за ограниченно-дееспособное лицо, лицо или организацию, финансово заинтересованную в получении прибыли от признания человека ограниченно-дееспособным. 

Далее, ограниченно-дееспособное лицо не подлежит уголовному преследованию и наказанию.

Ограниченно-дееспособное лицо не может заключать соглашение с адвокатом и нести ответственность за выплату адвокату гонорара за «помощь» (услуги).

Таким образом, существуют взаимоисключающие презумпции дееспособности и недееспособности граждан в уголовном суде.

Граждане дееспособны для целей уголовного преследования и привлечения их к уголовной ответственности, но недееспособны при выборе для себя собственных представителей в том же уголовном процессе.

Т.к. адвокаты финансово заинтересованы в монополии, этот концептуальный диссонанс они ни подмечать, ни разрешать не будут – почему и нужны независимые исследователи любого объекта и вопроса, включая адвокатуру и ее деятельность.

Третья проблема нынешнего регулирования адвокатуры и ограничения адвокатской корпорацией доступа населения к правосудию, с помощью которого адвокаты получают монопольное право работы в уголовном суде и монопольную ренту за это право – во второй паре взаимоисключающих презумпций, презумпциях, одновременно, знания и незнания закона.

Чтобы стало возможным привлечь любого гражданина к уголовной ответственности за нарушение уголовных законов, знание гражданином (даже неграмотным) уголовных законов презюмируется.

Тем не менее, для целей выбора тем же гражданином собственного представителя, защитника, в том же уголовном суде, где его знание закона, для целей уголовного преследования против него, презюмируется – теперь уже презюмируется незнание гражданином тех же законов.  Я много раз просила российских адвокатов объяснить мне правовую основу этого концептуального диссонанса.  Т.к. адвокаты были заинтересованы в сохранении статуса-кво, все, что я получала в ответ – это переход на личности и обвинения, так же, как адвокат Сергей Иванов обвинил Валентина Куклина, в том, что я «не понимаю» происходящего в адвокатуре, так как не нахожусь внутри российской адвокатуры, не являюсь ее членом.

Четвертая проблема в подходах к исследованию адвокатуры – и любой профессии – состоит в том, что лучшими исследователями регулирования профессий и профессиональных монополий являются не юристы, а экономисты, т.к. монополия – это экономическая категория.  Я, к примеру, являюсь экономистом, обладая, плюс к юридическому, экономическим образованием.  Большинство российских адвокатов, продвигающих идею, что только они «знают», как работает адвокатская монополия, экономистами не являются.

Пятая проблема – никто из адвокатуры до сих пор не объяснил, почему адвокатская монополия не нарушает российский федеральный антимонопольный закон.  Одно то, что закон об адвокатуре существует (продавлен через Госдуму людьми, проводящими специальные интересы адвокатской корпорации), еще не свидетельствует о том, что нет диссонанса между Законом об адвокатуре и федеральным антимонопольным законом.  Этот диссонанс никто разрешать не собирается, адвокатура собирается этот диссонанс только усиливать расширением монополии до абсолютной.

Шестая проблема – в том, что закон, чтобы быть справедливым и применимым, как требует и Конституция России, и Международная конвенция по правам человека, должен быть ясным.  При ясности законов исключительная роль адвоката, позиционирующаяся как исключительная возможность только лица с высшим юридическим образованием и сдавшего адвокатский экзамен знать и понимать закон, чтобы защищать права клиентов, исчезает.  Если закон неясен – нужен не адвокат, а смена закона на ясный. 

Седьмая проблема – те же самые ученые степени.  Почему-то молодой адвокат, сдавший 15-минутный экзамен, позиционирует себя как более знающий, чем опытный юрист или даже опытный не-юрист, проработавший на рынке юридических услуг долгие годы, и уже тем большим диссонансом звучат заявления адвокатов о превосходстве своих знаний над знаниями кандидатов и докторов юридических наук – не-адвокатов.  На полном серьезе заявлять, что 15-минутный экзамен на статус «весит» в плане знаний и опыта больше аспирантуры, докторантуры и работы над написанием и защитой диссертаций на тему права, могут только люди недалекие, а ведь адвокаты заявляют о своей исключительной интеллектуальной компетенции.

Восьмая проблема – адвокатура захватила монополию в уголовном суде и пытается захватить абсолютную монополию, кичась своей якобы публичной функцией по «помощи населению».  Однако, действует адвокатская корпорация за закрытыми дверьми, в свои финансовые и дисциплинарные дела публику не пускает, заявляя, что это «внутрикорпоративные» дела – несмотря на то, что, и в этом девятая проблема адвокатуры, о которой адвокаты, «исследующие» свою корпорацию изнутри, говорить не будут, лишением статуса публично выводит адвокатов из громких уголовных дел по требованию Минюста, лоббиста по продвижению абсолютной монополии и одновременно хозяина СИЗО.  Конфликты интересов при подобном раскладе очевидны, но еще более вопиющим является факт, что адвокаты выводятся из уголовных дел через лишение статуса без ведома и согласия клиентов и клиенты, таким образом, лишаются права на «адвокатскую тайну» в общении с представителями по их выбору – и лишаются такого права фактически по просьбе силовых структур, к которым принадлежит, в силу своей юрисдикции над СИЗО, Минюст.

Этот диссонанс адвокаты, находящиеся внутри объекта исследования, адвокатуры, объяснять не будут, т.к. объяснять тут нечего – налицо конфликт интереса, поэтому адвокаты предпочитают пытаться дискредитировать внешних критиков такого конфликта интереса личными нападками на их якобы «незнание», что происходит внутри адвокатской корпорации.

Однако, конфликт интереса усугубляется тем, что Минюст присутствует, по Закону об адвокатуре, в составе квалификационных комиссий адвокатских палат, участвует в возбуждении дисциплинарных производств против адвокатов.

И, как адвокаты радостно рапортуют в публикациях в печати и в сети Интернет, хотя статус адвоката выдается якобы «независимой» адвокатской корпорацией (с участием судей, депутатов законодательных собраний и представителей Минюста в составе квалифкомиссий корпорации), свидетельство этого статуса, адвокатской удостоверение, выдается почему-то органом государственной власти, выступающим фактически оппонентом адвокатов в суде, Минюстом.

Десятая концептуальная проблема деятельности адвокатуры – адвокатура ставит население страны, ради благородной миссии помощи которому адвокатура захватила монополию на представительство в уголовном суде, перед бессмысленным и жестоким выбором – либо выбирай для представительства в суде члена нашей корпорации, либо никого, иди и представляй себя сам, хотя мы утверждаем, что ты закона не знаешь и знаниями для представления сам себя не обладаешь.  При этом даже если ты выберешь себе члена нашей корпорации, мы можем тебя лишить твоего представителя по выбору по нашему личному усмотрению, без твоего ведома, согласия и возможности оспорить наше решение, потому что статус адвоката у твоего собственного представителя – это якобы не твое дело.

Это мелочный, мстительный и финансово заинтересованный подход, не соответствующий «высокой миссии» адвокатуры, под которую адвокатура пролоббировала себе ограниченную монополию и продолжает себе продавливать абсолютную монополию.

Если человек способен представлять себя сам в уголовном суде – и это логично, если знания уголовного закона для целей наложения ответственности за его нарушение презюмируется, такое знание должно презюмироваться для всех целей – он должен быть способен и принять решение, кого ему выбрать представлять себя вместо себя.

Адвокатская корпорация говорит – нет, сам себя можешь представлять как хочешь, а вот если будешь выбирать кого-то представлять себя, будь добр выбрать нас, почему – потому что ты сам не знаешь, что тебе лучше, а мы знаем, что для тебя лучше, лучше тебя самого.

До сих пор ни один адвокатский функционер не попытался объяснить этот концептуальный диссонанс и этот жестокий выбор, перед которым адвокатская корпорация ставит население России.

Если гражданин может представлять себя сам, он может и выбирать кого угодно для представления себя в суде.  Это простая логика.  Иначе забота адвокатской корпорации об обязательной и обязательно квалифицированной (и дорогой) помощи навязываемого гражданину члена корпорации выглядит надуманной и неискренней.

Одиннадцатая проблема-диссонанс в адвокатской корпорации – в том, что никто в России, никогда, за время действия ограниченной адвокатской монополии в уголовном суде, до и для целей принятия нынешнего Закона об адвокатуре и после принятия этого закона и во время по крайней мере 10-летней борьбы адвокатской корпорации (при помощи интересного «друга» адвокатов, хозяина СИЗО и оппонента в ЕСПЧ Минюста) за расширения адвокатской монополии до абсолютной – не удосужился провести в России социально-экономическое исследование рынка юридических услуг.  Никто не удосужился получить ответы независимых экспертов на вопросы:

·         Какова потребность в возмездной «юридической помощи», услугах,

·         Какова потребность населения России, патологическая бедность которого признается на самом высоком уровне правительства России (несмотря на богатейшие ресурсы страны), в бесплатной юридической помощи (услугах);

·         Как уже ударяет по населению адвокатская монополия, какого качество работы адвокатов по назначению, достаточно ли выделяется средств, адекватно ли могут представлять клиентов адвокаты на эти средства, добросовестно ли эти средства расходуются,

·         Как ударит по населению расширение адвокатской монополии до абсолютной,

·         Как клиенты оценивают качество услуг адвокатов, юристов – не-адвокатов и неюристов, хотят ли клиенты выбросить с рынка юридических услуг неюристов, хотят ли клиенты закабаления юристов в адвокатуре -и естественного при таких условиях сокращения предложения и повышения цен на услуги.

Подобное исследование, обширное, хорошо методически обеспеченное, исследование, было проведено на переломе 20-21 веков в Англии.  Отличия в качестве и результатах между услугами судебных юристов и неюристов в худшую сторону для неюристов исследование не показало, напротив, показало, что во многих случаях услуги неюристов превосходят по качеству, результатам и клиентской удовлетворенности услуги судебных адвокатов.

Отчет об исследовании, включая методологию и результаты его проведения, есть в открытом доступе, на английском языке, я сейчас готовлю перевод на русский.

В отчете 44 страницы с приложениями.

У адвокатуры и Минюста мощный финансовый потенциал, но у них не хватило денег (или желания) нанять переводчика, чтобы перевести и обнародовать это исследование для рядовых адвокатов.

Вместо этого адвокатские функционеры продолжают талдычить о своей исключительности и исключительном качестве адвокатских услуг – одновременно со статистикой в самой Концепции, показывающей, на основании хотя бы числа жалоб против адвокатов и не-адвокатов, что качество услуг не-адвокатов лучше, чем адвокатов.  Это подтвердил и замминистра Денис Новак, лоббирующий Концепцию для ФПА – в интервью журналу «Закон» в декабре 2017 г., что адвокаты проиграли конкуренцию юристам за «премиального клиента», «большой российский бизнес», с иностранными инвестициями, насколько я понимаю, потому что Денис Новак наивно раскрыл планы государства с помощью расширения адвокатской монополии до абсолютной (и загона выигравших юристов в организацию проигравших адвокатов) «убедить» клиентов юристов перевести рассмотрение своих дел из английских судов в российские.

Несмотря на наличие информации об исследовании о том, что неюристы предоставляют не худшие, а иной раз и лучшие услуги, чем адвокаты, Геннадий Шаров, функционер ФПА, заявил недавно, что Концепцию нужно вводить как можно скорее, сначала ввести абсолютную монополию (и устранить неюристов с рынка вообще) в рамочном законодательстве, а потом уже «прорабатывать детали», то есть думать о концептуальных несоответствиях.

Конечно, когда рамочное законодательство будет продавлено, о концептуальных несоответствиях думать никто не будет, так как целью является именно рамочное законодательство, принятие за истину положения, что абсолютная адвокатская монополия нужна.

Конечно, двенадцатая концептуальная проблема адвокатуры состоит в том, что в демократическом государстве и гражданском обществе, защиту которой адвокатура декларирует как свою благородную «публичную миссию», поставщика услуг, агрессивно продавливающего свою кандидатуру как монополиста на рынке, нельзя близко подпускать к разработке и продвижению законопроектов, в которых есть, как в абсолютной адвокатской монополии у ФПА, финансовая и властная заинтересованность.  В России получается все наоборот.

Тринадцатая концептуальная проблема адвокатуры состоит в том, что об ударе по доступу населения к правосудию никто из адвокатских функционеров не думает.

Наоборот, молодые адвокаты «играют» в игры, где обсуждают в качестве цели введения абсолютной адвокатской монополии запрет на предоставление бесплатной юридической помощи кроме как по каналам адвокатов по назначению, проплаченных из ограниченного бюджета государства.  При этом, как уже говорилось выше, не было проведено и не планируется до введения законопроекта по Концепции проводить исследования, какой пласт бесплатной юридической помощи будет при этом потерян для населения.

Одновременно «исследователи», нанятые ФПА (Александр Хвощинский) откровенно говорит, что целевой клиентской аудиторией адвокатуры являются не неимущие клиенты, а клиенты весьма имущие – что противоречит оглашенной «миссии» адвокатской монополии для целей «улучшения юридической помощи» населению.

Одновременно же другие российские исследователи-адвокаты (см. цитаты в моей первой статье о Концепции на Academia.edu) заявляют, что цены на услуги точно возрастут – ну и пусть, интересами тех, кто хотел бы, неразумно, «выбрать» неквалифицированную юридическую помощь (еще раз заметим, что исследования о качестве помощи адвокатов, юристов и неюристов не проводилось и проводить никто не собирается), можно откровенно пренебречь.

Одновременно Минюст предлагает в качестве якобы «зеркального» ответа на предлагаемый в качестве конфеты для привлечения юристов в адвокатуру (убеждения юристов, что насильственное включение их в адвокатскую корпорацию не так плохо, как представляется) закон об уголовной ответственности за «вмешательство в деятельность адвокатов» закон об уголовной ответственности за превышение полномочий адвокатов.  Ясно, что, раз возбуждать уголовные дела будет прокуратура, оппонент адвокатов в суде, какие из этих «зеркальных» законов будут оставаться без применения, и какие будут применяться так же агрессивно и широко, как законы о репостах.  Кстати, автор закона о репостах и закона о превышения полномочий адвокатов один – сенатор Андрей Клишас, по некоторым сведениям, бизнес-партнер Юрия Пилипенко или его бизнес-структур.

Одновременно к.ю.н. и доцент, но при этом адвокат Ольга Власова радостно оповестила недавно адвокатское сообщество на одном профессиональном форуме о существовании за рубежом – в Израиле – уголовной статьи за предоставление юридических услуг, не будучи адвокатом.

У публикации сразу появились «лайки», одобрение именно адвокатов.

Такое же уголовное законодательство существует в США, откуда ФПА с Минюстом и пытаются копировать многие черты адвокатской монополии.

В США адвокатская монополия, подкрепляемая уголовной статьей за «практику права», в то время как что такое «практика права», в законе так и не определено, уже вызвала «пропасть правосудия», когда большинство американцев не может себе позволить юридическую помощь.

Однако, постоянный эксперт комитета по конституционному законодательству и государственному строительству Совета Федерации Федерального Собрания и со-учредитель адвокатской организации «Инициатива-2018» Евгений Корчаго недавно заявил по поводу повышения госпошлин в судах в несколько раз, до уровня минимальных пенсий, что «правосудие не должно быть дешевым».

В недавнем интервью юристу Сергею Васякину Корчаго рассказал о продолжающихся «переговорах» между юристами и адвокатами о достижении «компромиссов» при введении абсолютной адвокатской монополии.

На языке федерального антимонопольного закона, адвокаты и юристы договариваются о рейдерском захвате рынка.

При этом совершенно очевидно, что судьба неимущего и малоимущего населения и его доступа к правосудию состоятельную верхушку адвокатуры не интересует, так как общества защиты прав потребителей к таким дискуссиям различные адвокаты и адвокатские функционеры даже не думают подключать.

Таким образом, исследований о введении монополии, о правовой базе ограничения населения в выборе представителя в суде, о необходимости регулирования рынка, о необходимости выбора монополии как типа регулирования и о выборе/назначении именно адвокатуры в качестве регулятора этой монополии, не проводилось.

Исследование о потребности в рынке бесплатной помощи, о том, сколько бесплатной юридической помощи в данный момент предоставляется населению России на рынке юридических услуг, не проводилось.

Адвокаты открыто заявляют, что бесплатную юридическую помощь населению по выбору поставщика нужно запретить (а бюджет, как известно, не резиновый и средств на адвокатов по назначению может не хватить на всех, кто сейчас получает бесплатную юридическую помощь от юрфирм), и что правом населения на выбор поставщика услуг и по качеству, и по цене можно пренебречь при введении монополии.

Никакой проработке концептуальных диссонансов – а другими словами – несоответствия Конституции и законам об установлении недееспособности граждан никто заниматься не хочет.  Вместо этого ФПА призывает о концептуальных диссонансах не думать, а вместо этого критикует тех, кто смеет подмечать эти диссонансы и публично их обсуждать.

Четырнадцатая концептуальная проблема при вводе абсолютной адвокатской монополии – резкое сокращение предложения (количества поставщиков), т.к. неюристы будут выгнаны с рынка, а юристы не все сразу смогут быть принятыми в адвокатуру и резкое повышение цен – и из-за сокращения предложения, и из-за того, что затраты на статусный экзамен, первоначальный и ежегодный взносы в адвокатскую корпорацию будут закладываться в цену юридических услуг, чего сегодня у не-адвокатов не происходит.

Таким образом, под декларации об «улучшении» доступа населения к квалифицированной юридической помощи большинству населения России такой доступ, как и доступ к правосудию, будет попросту отрезан.

То, что подобным мошенничеством занимается адвокатура, профессия, призванная, наоборот, защищать права неимущего населения, и делает это под мошеннической декларацией об «улучшения качества юридической помощи», особенно возмутительно.

Пятнадцатой концептуальной проблемой является направление финансовых потоков через одну НКО (адвокатскую корпорацию) без тендеров.  В Англии исследование рынка проводилось именно для того, чтобы решить, оправданно ли проводить деньги из государственного бюджета на бесплатную юридическую помощь только через адвокатуру или эти деньги более эффективно будет разделить между судебными юристами и неюристами, на контрактной основе.  На основании исследования в Англии правительством было принято  решение, обратное тому, которого добивается адвокатура России от правительства России безо всяких исследований рынка, на веру (адвокатуре, навязывающей себя в качестве монополиста на рынке).  В Англии адвокаты, в результате этого исследования, лишились монополии на распоряжение государственными деньгам на бесплатную юридическую помощь населения.

Шестнадцатая проблема – зачем адвокатуре захватывать РЫНОК юридических УСЛУГ и загонять в адвокатуру (в себя) миллион юристов, оказывающих юридические УСЛУГИ на РЫНКЕ на КОММЕРЧЕСКОЙ основе, если адвокатура агрессивно отрицает коммерческий характер адвокатской деятельности, заявляет, что услуг адвокаты не оказывают, а только возмездную «помощь», и что вообще адвоката не нанимают за деньги, а «приглашают».

Если у юристов услуги, а у адвокатов – не-услуги, нет смысла адвокатам заставлять юристов отказаться от оказания услуг и заниматься не-услугами.

И семнадцатая проблема – в настоящее время услуги («помощь») адвокатов не подпадают под закон о защите прав потребителей, а услуги юристов – подпадают.  Загоном юристов в адвокатуру услуги юристов выводятся из-под действия закона о защите прав потребителей, что для юристов представляется как привлекательный момент, стимул вступления в адвокатуру.

Даже простое перечисление этих проблем явно демонстрирует непроработанность, ангажированность и катастрофические последствия для российского населения от предлагаемого (адвокатами) расширения собственной монополии на рынке юридических услуг до абсолютной.

Законы в России все же должны вводиться не корпорациями, а народом, через своих представителей, и для народа, а не для целей создания финансовых и властных привилегий корпорациям.

Даже если они называются «некоммерческими» организациями и выступают под знаменами благородных миссий.

И совершенно очевидно, что адвокатура не только неспособна честно анализировать свои проблемы, но и не хочет этого делать.  Честное исследование рынка, качества услуг различных поставщиков на рынке может привести не к абсолютной адвокатской монополии, а к смерти той ограниченной адвокатской монополии, которая есть сейчас.

И такое исследование – при рассмотрении законопроектов, регулирующих доступа населения к правосудию – должно быть проведено, проведено независимыми исследователями, и вопрос о введении любых видов монополий на представительство в суде является вопросом такой важности для населения, что он должен быть вынесен на всероссийский референдум.